Стань таким, каким ты не был - и останься тем, кем был. (с)
Ох... я не хотела это выкладывать, пока не закончу, но пришла Шаманчик и скзала: "Надо! Пусть народ ждет и мучается!" - а какой графоман устоит перед подобной мотивировкой? Так что читайте. Примерно одна пятая от планируемого объема.
Его рыжейшество - мой однокрылый Муз - изволили влюбиться. А выражаясь грубо - втрескаться по уши. Предмет любви от таких дел слегка шизеет, ворчит: "Лучше б дали умереть спокойно" - но вроде бы не против, хотя относится натороженно. Пока, только пока многозначительно говорит автор, один персонаж охотно поддакивает, второй обреченно вздыхает.
Да. )) У каждой части будет свое название. )) Потом, по идее, меня должна осенить Мысль - и я объединю их под одним общим, но пока у меня придумалось только для первой и неначатой второй части.
Да! Те, кто читают мою альтернативку, пусть не пугаются, я её даже не думала забрасывать. Просто кое-то меня уже заколебал просьбами написать "это", вот я и пишу. Параллельно.
Предупреждения: соверешнно дикая пара (вообще-то пока ещё не пара, просто один персонаж на другого поглядывает с интересом), много пафоса и ангста. Не боитесь? Читайте!
Половинки разны целых1. Половинки разных целых.
…Небо, кроваво-алое, небо, расколотое молниями.
…По земле то и дело докатывается далекая-далекая дрожь.
…А привычной боли почти нет, только пусто где-то в груди, и холодно, так холодно.
- Я должна…
- Куда ты, Эльфи, подожди, не в таком же состоянии…
- Я должна! Этот свет призыва… из-за меня… Ширс, я виновата, я просмотрела, я... Если я ничего не сделаю, как я дальше жить буду. Я не могу просто сидеть и смотреть!
- Тише…
Она снова попыталась встать, но Ширс не позволил. Обнял, прижал к себе: «Нет, не отпущу. Никуда и никогда». Ей становится теплее, а его руки – сильные, бережные, и родные – ограждают от мира, от боли, от всего. Но она должна идти…
«Это моя вина. Я проглядела предателя и безумца, я слишком доверяла. Я клялась защищать планету, а сама едва не стала причиной её гибели».
«Милая, родная, жизнь моя, как тебя сберечь? Я тоже клялся, и я сделаю все, чтобы…».
- Ты не можешь идти в таком состоянии, ты на ногах не держишься, и материи больше нет. Эльфи, я пойду за тебя!
Что?!
А Ширс улыбается, весело и бесшабашно:
- Я ради тебя все сделаю.
- Нет… не иди туда, не причиняй мне ещё боли…
- А вот этого не надо, - он бережно гладит её щеке – Не надо страдать. Я иду, потому что сам так хочу.
На секунду заколебался, потом снова улыбнулся – а, сейчас-то зачем сомневаться! – наклонился ближе и…
…поцелуй получился с кровью и пылью на губах, но уж как…
- Вот и все, - он подхватил её на руки, посадил в грузовик – Жди меня здесь.
Эльфи кивает неуверенно, протягивает ему бандану – как это умудрилась стащить, пока целовались? – но Ширс только смеется и машет рукой. Вернусь, дескать, тогда и отдашь.
И уходит в алое зарево, прикрываясь локтем от резких порывов ветра и забивающей глаза пыли.
Уходит…
Девушка проснулась, рывком выныривая из кошмара. Глаза застилал туман, пустота в груди словно пульсировала и холодно… холодно, холодно…
Уже четвертый год пошел, а она все никак не могла согреться. Ежедневный легкий озноб, на который Эльфи уже внимания перестала обращать. Реже холод ощущался как тяжелый комок там, где раньше была материя, тугой и, казалось, ворочающийся. Как сейчас…
Ничего такого, что нельзя было вынести. Возвращения в прошлое по ночам – это гораздо страшнее. И ладно бы нибельхеймские лаборатории, к этому кошмару она за много лет успела привыкнуть… ладно бы плен у предателя под замком… даже горящий Кальм был не так страшен, как этот сон. Алое небо преследовало Эльфи во снах, в бреду, и даже наяву не оставляло в покое – на закате или на рассвете девушка старалась забиться в какое-нибудь помещение или хотя бы не смотреть вверх.
Полгода назад она, проснувшись после такого, могла себе позволить сжаться в комок под одеялом и лежать, беззвучно всхлипывая – теперь же Эльфи, сжав зубы, медленно села в кровати. Посидела, поджав ноги и пережидая головокружение. «Командир не имеет права на слабость» - сколько раз она повторяла про себя эти слова? Твердила, как молитву, снова и снова поднимая голову, идя вперед через боль, через слабость, не обращая внимания на раны и болезнь. Какая разница, что сейчас её никто не видит. Наедине с собой сильной быть гораздо сложнее.
«Рив, не повторяйте ошибку моего отца. Не пытайтесь воскресить мертвых…»
«О, нет. Вы живы, просто надо об этом вспомнить. Раз уж так распорядилась судьба – значит, вы нужны этому миру, этим людям… Подумайте, прошу вас».
Наверное, Эльфи согласилась на предложение присоединиться к WRO просто от отчаяния. А может быть, наоборот – от безумной надежды, ведь не зря когда-то сказал Бугенхаген из Каньона Космо, что она рождена вести за собой. Люди того отряда, который пришлось по воле случая возглавить и вести в бой, после на неё смотрели так… так… Эльфи казалось, что у неё новая кровь по жилам потекла. И, если оглянуться, за плечом будет стоять жизнерадостно скалящийся Ширс и тоже ждать приказа.
Ни тогда, ни теперь оглянуться она не смогла.
Эльфи, упрямо поджав губы, раздирала свалявшиеся после сна волосы. Заснуть снова она все равно не сможет, не смотря на ранний час. Пять утра, вся мидгарская база WRO спит, часовых не считая. Ну, может, ещё сестры Руи в лаборатории засели, очередной внутрисемейный вопрос вселенской важности решают.
Резкий свет безжалостно высвечивал в зеркале её фигуру. И вечные синяки под глазами, и обтянувшую скулы кожу, и болезненную бледность… и кости, кажется, даже под рубашкой видно… Ничего удивительного в том, что сначала её провожали жалостливыми взглядами и шушукались между собой – о чем Рив думал, когда ЭТО ставил во главе Мидгарского подразделения? И только те, с кем она отбивалась от Дипграунда в Кондоре, кем она командовала в бою за Мидгар, многозначительно ухмылялись, говоря, что все далеко не так, как кажется на первый взгляд.
Недели с полторы её так жалели. Через две – призадумались. Через месяц – зауважали. И Эльфи снова преследовали призраки прошлого. Все повторялось... разве что они с Шин-Ра поменялись местами – теперь она в роли официальной власти, а Руфус с уцелевшими Турками где-то прячется и строит коварные планы. А может, не строит. Встречаться лично и выяснять подробности ей совершенно не хотелось. Нет, выяснять все равно придется, только не лично, упаси Богиня, и не прямо сейчас. Всего три месяца прошло с окончания войны, весна на носу, надо наводить порядок на вверенной территории.
И уж точно командир при этом должен быть в порядке, а что случится, если они встретятся лично… а ведь когда-нибудь придется… Руфусу будет что сказать, ей – что ответить, до чего же «милый и доброжелательный» получится разговор, представить страшно. А вот с Ценгом она собирается говорить только с оружием в руках. И никак иначе. Да, конечно, Рив взял с неё слово, что только в случае самообороны… Эльфи криво ухмыльнулась своему отражению, привычно начесав челку на лоб. Косые пряди отлично скрывали шрам на левом виске. Все равно «разговор» состоится когда-нибудь.
Как глупо. Глупо и страшно. Отец и любимый не жалели себя, чтобы спасти… а оказалось, что жизнью Эльфи обязана врагу и предателю. Фухито отчаянно боялся, что носитель циркониадовой материи прежде времени сложит свою растрепанную голову в какой-нибудь схватке – и убедил сделать операцию по типу тех, что проходили Вороны. Ценг выстрелил на поражение – и, сам того не зная, запустил механизм регенерации.
Не говорите потом, что судьба не любит пошутить! Только юмор у неё все больше черный…
Пять пятнадцать. За окном – ярко освещенные внутренние дворы базы и чернильный омут неба над темными зданиями. Поздно рассветает в конце зимы… и на душе так же черно, как в небе. Три года Эльфи жила только из чувства долга, чтобы не были напрасными жертвы тех, кого она любила. Теперь же вроде и смысл есть, и цель…
Только вот пятнистый платок цвета «хаки» она продолжала носить под воротом куртки. Тот самый, который Ширс завязывал банданой, а она во время последней встречи случайно с его головы стащила. Скорбь, вина и память, их не обязательно видеть всем и каждому. Это – только её…
Командир не имеет права на слабость.
Эльфи решительно затянула пояс курточки, почти такой же, какая у неё была раньше. Только эта белая, и на рукаве красной нитью прошиты три буквы. Средство от бессонницы и бесконечных размышлений-воспоминаний у неё было одно, проверенное. Взять в ангаре мотоцикл, уехать подальше и от базы, и от Эджа, куда-нибудь в мидгарские пустоши. И там молча, с остервенением гонять себя в одиночных тренировках-«танцах» с мечом. Гонять до ноющих мышц, до подгибающихся от усталости коленей, до того, что даже вечный холод в груди разжимал когти. Привычка эта появилась ещё в Кондоре. Когда-то она думала, что придется вовсе отказаться от холодного оружия, но теперь, благодаря бесконечным тренировкам, Эльфи выходила на прежний уровень. Выносливость только сильно снизилась, танцевать с мечом по полдня, как раньше, она не могла.
Время ещё есть – до того, как проснутся все остальные и снова завертится дневная рутина. Это тоже хорошо отвлекает.
* * *
Днем становилось заметно, что пустоши вокруг Мидгара оживают, потихоньку зарастая травой. Кое-где уже пробивались родники, пусть слабоватые и мутные, но пробивались. Но то – днем, а ночью казалось, что ничего не изменилось. Пустота, мертвые холмы, темень. Только вместо зеленых отсветов Мако пустоши заливал прохладный лунный свет.
Генезис сидел на обломке балки взорванного реактора, думая обо всем и ни о чем. Для глаз солджера света полной луны было более чем достаточно, а фантастический вид мидгарских окрестностей удивительно совпадал с настроением. Пустота, спокойствие и темнота, озаренная бледным светом из прошлого. Новый городок, поднявшийся из обломков Мидгара, отсюда не виден – легко представить, что он в мире один.
И разве не так? Кто остался из тех, кто его знал, с кем он жил, кого любил и ненавидел? Ни друзей, ни врагов, удивительно, что прошло всего-то около трех лет. Грустно… остаться одному, пусть даже победителем, оказалось вовсе не так замечательно, как ему раньше думалось. Кому нужна его победа над собой и над своей болезнью, если не с кем её разделить? Иногда Генезису хотелось снова уснуть, и проспать не три года, а триста лет, но долг-честь-гордость и так далее… Пусть Вайс его изрядно бесил в любой своей ипостаси, бросать как бы товарища, да ещё в полумертвом состоянии, не годилось. К тому же рыжему было любопытно, что успело произойти с миром и в мире.
С последним вопросом он не замедлил обратиться к Вайсу, едва сильверхед немного пришел в себя (как хорошо, что в банорских пещерах сохранилось все, необходимое для жизни). Вайс посмотрел на него с совершенно непередаваемым выражением лица и сказал, что помнит только падающий Метеор и как Дипграунд замуровало в пещерах. События до этого он охотно пересказал, но дальше, как ни пытались они оба добиться просвета, память Вайсу отказывала напрочь. Если судить по тому, что никаких глобальных разрушений, кроме изувеченного Мидгара, не наблюдается – логично предположить, что с метеором здесь как-то справились. И с тем, кто его вызвал – тоже.
«Сефирот, Сефирот, даже в безумии своем ты остаешься первым и лучшим…» - рыжий невесело усмехнулся – «Хотел бы я посмотреть на того, кто переплюнул нас всех и смог тебя победить!».
Рука в красной перчатке невольно сжалась. Зря! Зря он уснул, какие же глупые ошибки мы совершаем от отчаяния! Но ведь он хотел победить, победить, а не убивать… привести на свою сторону, а не толкать в безумие… хотя сам-то Генезис на тот момент был не слишком тверд в рассудке… Может, встреться они лицом к лицу, он сумел бы найти правильные слова, чтобы вернуть друга обратно?
Может быть, может быть… а вот все проспал и ничего не сделал. Герой новый, называется. Теперь возись с полоумным Вайсом и пытайся понять, что здесь происходит и что тебе со всем этим делать. Хотя бы – как разобрались с Метеором, куда делась Шин-Ра, что это за WRO такое, во главе которого стоит давний знакомец Рив и что, в конце концов, произошло с Дипграундом. Вайс отнюдь не желал сидеть тихо и спокойно, стремясь узнать, где его подчиненные и особенно бесценный братишка Неро. Одно счастье, не в том состоянии был глава Дипграунда, чтобы куда-то идти и что-то делать. Странная слабость и странные раны… Генезис плохо представлял, что за существо могло их нанести. В любом случае, твердо встать на ноги Вайс сможет не раньше, чем ещё через три-четыре месяца.
Пока же Генезис сделал ему единственную уступку – согласился долететь до развороченных пещер штаб-квартиры подземельщиков и принести сильверхеду его ганблейды. Про себя рыжий надеялся, что, вернув себе любимое оружие, Вайс немного успокоится и перестанет его доставать.
«Как ты мог их там забыть?!»
«Вы с Неро тоже Стикс из святилища забрать не позаботились» - съязвил Генезис – «Или считаешь, я должен был оружие забрать, а тебя там оставить? В следующий раз так и поступлю…».
Теперь ганблейды, тщательно завернутые в обрывок брезента и крепко стянутые бечевкой, лежали рядом с ним, под левой рукой. Кто бы ни разбирал развалины «реактора ноль», добраться до пещеры, где он спал, не успели. Можно было возвращаться обратно, но Генезис не хотел, предпочитая сидеть на мертвом реакторе, распластав по отвесной стене крыло, и меланхолично разглядывать пустоши.
* * *
Кто сказал, что свобода – это одиночество?
Не свобода это, а тяжкое бремя. Мы сами себя держим на цепи, прочнее которой нет в мире, в темнице, из которой нет и не может быть выхода в одиночку.
Когда Эльфи стояла во главе повстанцев, когда от каждого её решения зависели судьбы других людей и, быть может, жизнь мира – вот тогда она чувствовала себя свободной и сильной. Наверное, даже счастливой иногда. Как бы ни было временами тяжело и больно, была цель, были те, кто верил, шел следом и стоял рядом.
Была жизнь…
Сейчас это чувство возвращаться не спешило. Да, ей снова верили, да, она больше не была одна, да, делала то, что всегда хотела – защищала Гайю и живущих на ней людей. И никто ей в этом не мешал, наоборот, о таких возможностях и полномочиях когда-то даже мечтать не приходилось. Но к сердцу, на расстояние тепла, Эльфи не подпускала никого. Честно признаваясь себе, что боится это делать.
«Все, кто рядом со мной, обречены… только несчастья приношу…»
Она быстро нажала на тормоз, резко остановившись у приметной пары камней. Выключила фару, подождала, давая глазам привыкнуть к призрачной лунной полутьме, неподвижно глядя перед собой. Перевела взгляд на небо. На востоке еле светлело, пепельные мазки медленно проступали у горизонта. Хорошо над ней поработали два маньяка от науки – и в темноте-то она видит, и реакция-то на уровне солджеров...
Оставив за камнями байк, Эльфи прошла на давно облюбованную площадку, относительно ровную и успевшую порасти короткой жесткой травой. Трава густела и поднималась на глазах, не смотря на зиму. В Грассланде, Мидгаре, вообще в этой части Восточного континента никогда не было настоящей зимы – из-за омывающего берег мощнейшего теплого течения. Тучи, приходящие со стороны Северного Континента, здесь выливались дождем, хотя северную часть Кондора засыпало сугробами. Сейчас, после возвращения Омеги обратно в планету, место, где это произошло, задышало новой жизнью. Хотели подземельщики Гайю уничтожить, а вышло совсем наоборот.
Девушка постояла немного, держа меч в опущенной руке, запрокинув голову к небу и отвернувшись от развалин Мидгара. Несколько раз глубоко вздохнула. Для разминки сделала пару простейших ударов, крутанула меч «мельницей»…
…шаг вперед, замах, удар. Блок, шаг в сторону, выпад. Ещё шаг, удар с разворота…
…снова и снова, словно пытаясь рассечь то незримое, стянувшее по рукам и ногам, не дающее жить и дышать…
* * *
«Солджеры не кошки, но любопытство и нас губит» - про себя посмеивался Генезис, сидя в выбранном укрытии.
В самом деле, любопытно ему стало, кому и что могло понадобиться рано утром в этом Богиней забытом месте. На фоне темных развалин сложно заметить движение, незаметно подлететь ближе оказалось несложно. Часть пути он прошел пешком, на близком расстоянии не разглядеть летящую фигуру невозможно. Теперь он притаился за скальным пригорком, обычным для этих мест. Сверху и чуть сбоку, отличный обзор, сиди и любуйся.
И, не кривя душой, было чем любоваться.
К мысли о том, чтобы даже не выбрать карьеру военного, а уйти именно в действующую армию, к солджерам, маленький Генни пришел после того, как увидел тренирующегося отца лучшего друга. Хьюли-старший, легко размахивающий широким двурушником, покорил воображение рыжего мальчишки раз и навсегда. Старый воин, оценивающе посмотрев на юного Генезиса, заявил в категорической форме, что оружие такого типа ему не подойдет. Тонкая кость, худощавое сложение – и оружие ему требуется легче и тоньше. Генезис был согласен со всем и на все, искусство фехтования его заворожило. Отец Анджила стал его первым учителем, и гонял двоих друзей беспощадно, не делая скидок на возраст и то, что один был его собственным сыном, а другой – сыном лендлорда. Зато, когда они пришли в армию Шин-Ра и сдали все тесты на прием в солджеры, тренеры не могли на них нарадоваться.
Да… что бы там ни было на самом деле, истинным отцом Анджила был именно он… пусть не по крови, но по духу…
Две страсти было в жизни Генезиса – фехтование и Богиня, причем последнее причудливо сочеталось с любимой поэмой «Лавлесс». О Богине он грезил. Свое искусство всю жизнь улучшал, полировал и оттачивал, ревниво следя за друзьями. Стремился дотянуть, довести, стать первым среди равных, победить Сефирота и встать с ним вровень.
И в то же время, как мастер и подлинный ценитель, не мог не восхищаться чужим искусством. Сефирот дрался расчетливо, строго и отточено-резко, его техника была похожа на кристаллы льда, застывшие в хрупком совершенстве. Анджил был непоколебим, как скала, и сокрушителен, как камнепад. О чем Генезис иногда жалел, так это о том, что себя со стороны не видно – друзья же напрочь лишены поэтической жилки, чтобы дать правильное сравнение.
…А она была – ветром, легким, стремительным и неудержимым.
На границе гаснущей луны и первых бликов рассвета, в час, когда краски мира выцветают и съедаются предутренними тенями, она в своей черно-белой одежде выглядела удивительно гармонично и уместно. Взлетающий за спиной белый плащ, рассыпающиеся короткие темные волосы, тусклый блеск изящного клинка, отточенные движения – если бы не свист рассекаемого воздуха, дыхание и шелест травы под ногами, её можно было бы принять за сумеречное видение. Видение, завораживающее своей красотой.
…Вот только почему она движется так, словно сама себя боится? Ведь явно же способна на большее, так зачем осторожничает?
Генезис тихо выдохнул, непроизвольно поправляя рукава плаща. Смотреть на мастера меча можно долго, но другому мастеру гораздо интереснее попробовать себя в спарринге. У рыжего солджера кончики пальцев зудели от желания присоединиться к тренировке, а заодно выяснить кое-что. Воины такого класса по всей планете наперечет, Генезису казалось, что он знает всех, и, тем не менее – эту девушку видел впервые. Неужели за три года?..
Конечно, Генезис знал за собой дурное свойство потомственного аристократа – если чего-то захотелось, получить желаемое надо как можно быстрее и любым способом. Никакой муштрой, никакими лишениями и невзгодами она не вытравливалась. Служба в армии только привила терпение и привычку добиваться своего, во что бы то ни стало.
Вот и сейчас ему… захотелось. Тем более подойти к ней на нужное расстояние проще простого – девушка, без сомнений, находилась в неком подобии транса и мало что вокруг себя замечала, с мастерами такое случается. Вот если бы Генезис к ней шел с желанием убить… или, не важно, зачем, но с агрессией – тогда бы она почувствовала издалека. Он же испытывал только все усиливающееся любопытство с толикой восхищения.
Черное крыло растаяло, осыпалось перьями – незачем пугать незнакомку такой экзотикой. Рукоять Стикса привычно лежит в руке, кажется, что заскучавший клинок подрагивает от нетерпения. Осторожно спуститься, выйдя из-за укрытия. Сделать пару шагов, выбрать момент…
И одним стремительным движением вписаться в её выпад, поймав изогнутый к концу вутайский меч на лезвие своего красного. Клинки немелодично брякнули. К чести девушки, среагировала она мгновенно, высвободив оружие и отскочив назад. А каким взглядом наградила Генезиса – неописуемым! Возмущение, изумление, зарождающийся гнев – все в одном.
- Прошу прощения за то, что прервал, - Генезис был сама галантность – Но я не смог удержаться, - улыбнулся той самой улыбкой, от которой у женщин начинала кружиться голова – Редко встретишь достойного противника.
Девушка промолчала, настороженно посматривая из-под челки. Похоже, она была из той редкой породы дам, на которых обаяние Генезиса не действовало. Меч, между тем, держала в положении, из которого равно удобно как атаковать, так и защищаться – и с той небрежностью, что с головой выдает профессионала. Э, нет, не за три года! Чтобы вот так наловчиться обращаться с оружием, трех лет мало, её мастерство гораздо старше. И, кстати, в реальных боях она точно была, кровь видела. Кто такие солджеры, должна знать. Но – ни тени сомнения или страха.
Генезису стало ещё интереснее.
- Продолжим вдвоем? – продолжая улыбаться, предложил он – Раз случай свел нас здесь…
- Я сейчас не в том состоянии, чтобы с солджерами тренироваться, - негромко и очень спокойно ответила девушка. Голос у неё оказался чистый и звонкий – Тем более первого класса, - выразительно указала мечом на его форму.
Замечательно, звание вычислила сразу. Знать бы ещё, по чему – по цвету безрукавки или по характерной физиономии? Было же время, когда их троих каждая собака знала.
- Я тоже не в лучшей форме и вряд ли до стандартов первого класса дотягиваю, - он почти не приврал, после пробуждения Генезиса долго ломало, даже спустя столько времени он порой чувствовал себя неуверенно – Может, стоит попробовать?
В ответ заработал очередной подозрительный и сомневающийся взгляд. Ну, хоть меч она опустила, значит, прямо сейчас подвоха не ждет; а сомневается, видно, в своих силах – принять предложение или нет. Генезис, пользуясь паузой, внимательно и достаточно бесцеремонно разглядывал собеседницу. Самое главное, впрочем, он увидел сразу – глаза. Абсолютно нормальные, человеческие глаза без малейших признаков мако-обработки. Серые, вроде бы, но при таком освещении трудно разобрать. Может, серые, а может, серо-зеленые или вовсе голубые. Это что же надо с человеком сделать, чтобы, не купая в Мако, вывести на такой уровень? А так… странная девушка. Красавицей не назовешь, к тому же, на взгляд рыжего, слишком худая, заморенная какая-то, да и ростом не вышла… почти на две головы ниже его… И все же было в ней нечто, притягивающее взгляд. Не совершенство черт лица, не соблазнительная фигура – оно пряталось гораздо глубже, прорываясь во взгляде, в гордом повороте головы, в уверенных движениях воина.
Пауза затягивалась. Генезису начинало казаться, что девушка сейчас откажется и уйдет, но, в конце концов, она перестала хмуриться и кивнула:
- Хорошо. Попробуем…
Взгляд её тут же стал острым и сосредоточенным. Девушка вскинула меч движением, на языке фехтовальщиков означающим: «Ты мне не враг» - стандартное приветствие спарринг-партнера. Генезис, усмехнувшись шире, зеркально повторил её движение и атаковал. Так, вполсилы, примериваясь…
* * *
- Хватит на сегодня.
- Хм?.. – рыжий солджер, уже разворачивающийся для очередного удара, опустил меч и недовольно заломил брови.
Только-только он разогрелся, раззадорился, вошел во вкус – и вот вам, пожалуйста!
- Хватит, - повторила девушка, задыхаясь – Я ведь говорила… что… не в лучшем состоянии? – отступила ещё на шаг, устало оперлась локтем о камень. Искоса взглянула и усмехнулась уголком губ – Спасибо. Мне было… интересно. И полезно, - она нервным жестом потерла левый висок – Посмотреть, на что способна в реальном бою.
- Взаимно, - Генезис улыбнулся в ответ – Но не думаю, что в реальном бою ты сдалась бы так просто. И противника столь серьезного теперь редко встретишь, - уж чем-чем, а излишней скромностью он не страдал никогда.
- Да, упиралась бы до последнего, - со смешком подтвердила она. С прищуром взглянула на успевшее взойти солнце: - Мне пора. На базе уже обыскались, наверное.
- Пора так пора.
Схваткой Генезис увлекся, конечно, но не на столько, чтобы не заметить нашивку WRO на её рукаве. Очень полезное может получиться знакомство…
И ладно бы полезное. Рыжий просто хотел увидеть её еще раз. Да, не самая красивая… да, на ярком свету стало видно, насколько нездорово она выглядит, словно не оправилась от тяжелой болезни… Но перед глазами упорно стояло то, какой она была минуту назад, в азарте и вдохновении поединка – гордой, сильной и… прекрасной. Как могут в одном человеке так причудливо сочетаться хрупкая надломленность и внутренняя сила?
Увидеть ещё раз. Поединок продолжить. Поговорить, в конце концов, как следует – кто она, откуда, где научилась так драться, как к ней попал старинный вутайски меч. Сейчас заводить разговоры бесполезно, девушка торопится вернуться, к тому же явно недовольна исходом поединка. Гордая-то гордая, а возможности свои здраво оценивает. Понимает, что ещё чуть – проиграла бы вчистую.
- Часто ты сюда приезжаешь? – спросил Генезис, сам не заметив, как перешел от официально-вежливого «вы» к более дружескому обращению.
- Когда время есть.
Девушка рискнула, наконец, отлепиться от камня – и её легко, но заметно повело в сторону. Генезис немедленно подхватил собеседницу под локоть. Крылья крыльями, дезертирство дезертирством, а правила вежливого обращения с женщинами в него были с детства вколочены до уровня рефлексов. Девушка вздрогнула всем телом, выпрямилась и отступила в сторону. Гордая. И слабость свою показывать не любит.
«Точно как я!» - про себя восхитился рыжий.
- И когда оно в следующий раз будет? – поинтересовался нахально.
Она вскинула голову, посмотрела на него серьезно, во взгляде опять промелькнула настороженность. Что-то обдумала про себя. А глаза у неё все-таки серые, сумеречно-серые и замкнутые. От Генезиса, от всего мира – стена.
- Через неделю. Только вечером, - наконец, вынесла вердикт. И надо было слышать, как это было сказано! Несомненно, она привыкла командовать, более того, привыкла, что её приказы исполняются сразу и беспрекословно. Да кто ты такая, девушка-воин с мечом высшего класса, привычкой командовать и больным видом?
Девушка осторожно обошла мешающие камни, уселась на свой мотоцикл, взглянула на рыжего с затаенной усмешкой:
- Ну, до встречи, если придешь.
- До встречи. Приду, - вернул усмешку Генезис.
Байк взревел, трогаясь с места. В воздух поднялась мелкая пыль. И тут только рыжий сообразил, что…
- Эй! Подожди! – крикнул он, перескакивая через камни на то, что можно было с большой натяжкой назвать дорогой.
Она притормозила, обернулась недоуменно.
- Тебя зовут как?
Девушка пару секунд смотрела непонимающе, потом прыснула смехом. Распрямилась, тряхнула головой, отбрасывая упавшие на глаза пряди.
- Эльфи!
И рванула с места, скрываясь из виду.
Генезис смотрел ей вслед, пока пыль не осела в неподвижном воздухе. Потом вернулся туда, откуда прошедшей ночью наблюдал за одиночной тренировкой, забрал вайсовы ганблейды. Опять посмотрел в сторону, куда уехала его новая знакомая.
- Вот это женщина! – выдохнул восхищенно. Ухмыльнулся, запрокинув голову – Через неделю, значит?..
Похоже, что ближайшие семь дней терпеть закидоны Вайса будет намного проще, чем раньше.
* * *
Поднявшийся к обеду ветер разворошил примятую траву на полянке, сдул с неё черные перья. Одно перо налетело на скалу и застряло, зацепившись за жесткий лист колючки, выросшей в расщелине.
Близилась весна, очень ранняя, как всегда в этих местах. В обескровленные добычей Мако пустоши возвращалась жизнь – и колючка собиралась цвести, выпустив к небу пока ещё плотно сомкнутый бутон.
А небо уже утратило зимнюю ледяную прозрачность, наливаясь весенней синевой.
Его рыжейшество - мой однокрылый Муз - изволили влюбиться. А выражаясь грубо - втрескаться по уши. Предмет любви от таких дел слегка шизеет, ворчит: "Лучше б дали умереть спокойно" - но вроде бы не против, хотя относится натороженно. Пока, только пока многозначительно говорит автор, один персонаж охотно поддакивает, второй обреченно вздыхает.
Да. )) У каждой части будет свое название. )) Потом, по идее, меня должна осенить Мысль - и я объединю их под одним общим, но пока у меня придумалось только для первой и неначатой второй части.
Да! Те, кто читают мою альтернативку, пусть не пугаются, я её даже не думала забрасывать. Просто кое-то меня уже заколебал просьбами написать "это", вот я и пишу. Параллельно.
Предупреждения: соверешнно дикая пара (вообще-то пока ещё не пара, просто один персонаж на другого поглядывает с интересом), много пафоса и ангста. Не боитесь? Читайте!
Половинки разны целых1. Половинки разных целых.
…Небо, кроваво-алое, небо, расколотое молниями.
…По земле то и дело докатывается далекая-далекая дрожь.
…А привычной боли почти нет, только пусто где-то в груди, и холодно, так холодно.
- Я должна…
- Куда ты, Эльфи, подожди, не в таком же состоянии…
- Я должна! Этот свет призыва… из-за меня… Ширс, я виновата, я просмотрела, я... Если я ничего не сделаю, как я дальше жить буду. Я не могу просто сидеть и смотреть!
- Тише…
Она снова попыталась встать, но Ширс не позволил. Обнял, прижал к себе: «Нет, не отпущу. Никуда и никогда». Ей становится теплее, а его руки – сильные, бережные, и родные – ограждают от мира, от боли, от всего. Но она должна идти…
«Это моя вина. Я проглядела предателя и безумца, я слишком доверяла. Я клялась защищать планету, а сама едва не стала причиной её гибели».
«Милая, родная, жизнь моя, как тебя сберечь? Я тоже клялся, и я сделаю все, чтобы…».
- Ты не можешь идти в таком состоянии, ты на ногах не держишься, и материи больше нет. Эльфи, я пойду за тебя!
Что?!
А Ширс улыбается, весело и бесшабашно:
- Я ради тебя все сделаю.
- Нет… не иди туда, не причиняй мне ещё боли…
- А вот этого не надо, - он бережно гладит её щеке – Не надо страдать. Я иду, потому что сам так хочу.
На секунду заколебался, потом снова улыбнулся – а, сейчас-то зачем сомневаться! – наклонился ближе и…
…поцелуй получился с кровью и пылью на губах, но уж как…
- Вот и все, - он подхватил её на руки, посадил в грузовик – Жди меня здесь.
Эльфи кивает неуверенно, протягивает ему бандану – как это умудрилась стащить, пока целовались? – но Ширс только смеется и машет рукой. Вернусь, дескать, тогда и отдашь.
И уходит в алое зарево, прикрываясь локтем от резких порывов ветра и забивающей глаза пыли.
Уходит…
Девушка проснулась, рывком выныривая из кошмара. Глаза застилал туман, пустота в груди словно пульсировала и холодно… холодно, холодно…
Уже четвертый год пошел, а она все никак не могла согреться. Ежедневный легкий озноб, на который Эльфи уже внимания перестала обращать. Реже холод ощущался как тяжелый комок там, где раньше была материя, тугой и, казалось, ворочающийся. Как сейчас…
Ничего такого, что нельзя было вынести. Возвращения в прошлое по ночам – это гораздо страшнее. И ладно бы нибельхеймские лаборатории, к этому кошмару она за много лет успела привыкнуть… ладно бы плен у предателя под замком… даже горящий Кальм был не так страшен, как этот сон. Алое небо преследовало Эльфи во снах, в бреду, и даже наяву не оставляло в покое – на закате или на рассвете девушка старалась забиться в какое-нибудь помещение или хотя бы не смотреть вверх.
Полгода назад она, проснувшись после такого, могла себе позволить сжаться в комок под одеялом и лежать, беззвучно всхлипывая – теперь же Эльфи, сжав зубы, медленно села в кровати. Посидела, поджав ноги и пережидая головокружение. «Командир не имеет права на слабость» - сколько раз она повторяла про себя эти слова? Твердила, как молитву, снова и снова поднимая голову, идя вперед через боль, через слабость, не обращая внимания на раны и болезнь. Какая разница, что сейчас её никто не видит. Наедине с собой сильной быть гораздо сложнее.
«Рив, не повторяйте ошибку моего отца. Не пытайтесь воскресить мертвых…»
«О, нет. Вы живы, просто надо об этом вспомнить. Раз уж так распорядилась судьба – значит, вы нужны этому миру, этим людям… Подумайте, прошу вас».
Наверное, Эльфи согласилась на предложение присоединиться к WRO просто от отчаяния. А может быть, наоборот – от безумной надежды, ведь не зря когда-то сказал Бугенхаген из Каньона Космо, что она рождена вести за собой. Люди того отряда, который пришлось по воле случая возглавить и вести в бой, после на неё смотрели так… так… Эльфи казалось, что у неё новая кровь по жилам потекла. И, если оглянуться, за плечом будет стоять жизнерадостно скалящийся Ширс и тоже ждать приказа.
Ни тогда, ни теперь оглянуться она не смогла.
Эльфи, упрямо поджав губы, раздирала свалявшиеся после сна волосы. Заснуть снова она все равно не сможет, не смотря на ранний час. Пять утра, вся мидгарская база WRO спит, часовых не считая. Ну, может, ещё сестры Руи в лаборатории засели, очередной внутрисемейный вопрос вселенской важности решают.
Резкий свет безжалостно высвечивал в зеркале её фигуру. И вечные синяки под глазами, и обтянувшую скулы кожу, и болезненную бледность… и кости, кажется, даже под рубашкой видно… Ничего удивительного в том, что сначала её провожали жалостливыми взглядами и шушукались между собой – о чем Рив думал, когда ЭТО ставил во главе Мидгарского подразделения? И только те, с кем она отбивалась от Дипграунда в Кондоре, кем она командовала в бою за Мидгар, многозначительно ухмылялись, говоря, что все далеко не так, как кажется на первый взгляд.
Недели с полторы её так жалели. Через две – призадумались. Через месяц – зауважали. И Эльфи снова преследовали призраки прошлого. Все повторялось... разве что они с Шин-Ра поменялись местами – теперь она в роли официальной власти, а Руфус с уцелевшими Турками где-то прячется и строит коварные планы. А может, не строит. Встречаться лично и выяснять подробности ей совершенно не хотелось. Нет, выяснять все равно придется, только не лично, упаси Богиня, и не прямо сейчас. Всего три месяца прошло с окончания войны, весна на носу, надо наводить порядок на вверенной территории.
И уж точно командир при этом должен быть в порядке, а что случится, если они встретятся лично… а ведь когда-нибудь придется… Руфусу будет что сказать, ей – что ответить, до чего же «милый и доброжелательный» получится разговор, представить страшно. А вот с Ценгом она собирается говорить только с оружием в руках. И никак иначе. Да, конечно, Рив взял с неё слово, что только в случае самообороны… Эльфи криво ухмыльнулась своему отражению, привычно начесав челку на лоб. Косые пряди отлично скрывали шрам на левом виске. Все равно «разговор» состоится когда-нибудь.
Как глупо. Глупо и страшно. Отец и любимый не жалели себя, чтобы спасти… а оказалось, что жизнью Эльфи обязана врагу и предателю. Фухито отчаянно боялся, что носитель циркониадовой материи прежде времени сложит свою растрепанную голову в какой-нибудь схватке – и убедил сделать операцию по типу тех, что проходили Вороны. Ценг выстрелил на поражение – и, сам того не зная, запустил механизм регенерации.
Не говорите потом, что судьба не любит пошутить! Только юмор у неё все больше черный…
Пять пятнадцать. За окном – ярко освещенные внутренние дворы базы и чернильный омут неба над темными зданиями. Поздно рассветает в конце зимы… и на душе так же черно, как в небе. Три года Эльфи жила только из чувства долга, чтобы не были напрасными жертвы тех, кого она любила. Теперь же вроде и смысл есть, и цель…
Только вот пятнистый платок цвета «хаки» она продолжала носить под воротом куртки. Тот самый, который Ширс завязывал банданой, а она во время последней встречи случайно с его головы стащила. Скорбь, вина и память, их не обязательно видеть всем и каждому. Это – только её…
Командир не имеет права на слабость.
Эльфи решительно затянула пояс курточки, почти такой же, какая у неё была раньше. Только эта белая, и на рукаве красной нитью прошиты три буквы. Средство от бессонницы и бесконечных размышлений-воспоминаний у неё было одно, проверенное. Взять в ангаре мотоцикл, уехать подальше и от базы, и от Эджа, куда-нибудь в мидгарские пустоши. И там молча, с остервенением гонять себя в одиночных тренировках-«танцах» с мечом. Гонять до ноющих мышц, до подгибающихся от усталости коленей, до того, что даже вечный холод в груди разжимал когти. Привычка эта появилась ещё в Кондоре. Когда-то она думала, что придется вовсе отказаться от холодного оружия, но теперь, благодаря бесконечным тренировкам, Эльфи выходила на прежний уровень. Выносливость только сильно снизилась, танцевать с мечом по полдня, как раньше, она не могла.
Время ещё есть – до того, как проснутся все остальные и снова завертится дневная рутина. Это тоже хорошо отвлекает.
* * *
Днем становилось заметно, что пустоши вокруг Мидгара оживают, потихоньку зарастая травой. Кое-где уже пробивались родники, пусть слабоватые и мутные, но пробивались. Но то – днем, а ночью казалось, что ничего не изменилось. Пустота, мертвые холмы, темень. Только вместо зеленых отсветов Мако пустоши заливал прохладный лунный свет.
Генезис сидел на обломке балки взорванного реактора, думая обо всем и ни о чем. Для глаз солджера света полной луны было более чем достаточно, а фантастический вид мидгарских окрестностей удивительно совпадал с настроением. Пустота, спокойствие и темнота, озаренная бледным светом из прошлого. Новый городок, поднявшийся из обломков Мидгара, отсюда не виден – легко представить, что он в мире один.
И разве не так? Кто остался из тех, кто его знал, с кем он жил, кого любил и ненавидел? Ни друзей, ни врагов, удивительно, что прошло всего-то около трех лет. Грустно… остаться одному, пусть даже победителем, оказалось вовсе не так замечательно, как ему раньше думалось. Кому нужна его победа над собой и над своей болезнью, если не с кем её разделить? Иногда Генезису хотелось снова уснуть, и проспать не три года, а триста лет, но долг-честь-гордость и так далее… Пусть Вайс его изрядно бесил в любой своей ипостаси, бросать как бы товарища, да ещё в полумертвом состоянии, не годилось. К тому же рыжему было любопытно, что успело произойти с миром и в мире.
С последним вопросом он не замедлил обратиться к Вайсу, едва сильверхед немного пришел в себя (как хорошо, что в банорских пещерах сохранилось все, необходимое для жизни). Вайс посмотрел на него с совершенно непередаваемым выражением лица и сказал, что помнит только падающий Метеор и как Дипграунд замуровало в пещерах. События до этого он охотно пересказал, но дальше, как ни пытались они оба добиться просвета, память Вайсу отказывала напрочь. Если судить по тому, что никаких глобальных разрушений, кроме изувеченного Мидгара, не наблюдается – логично предположить, что с метеором здесь как-то справились. И с тем, кто его вызвал – тоже.
«Сефирот, Сефирот, даже в безумии своем ты остаешься первым и лучшим…» - рыжий невесело усмехнулся – «Хотел бы я посмотреть на того, кто переплюнул нас всех и смог тебя победить!».
Рука в красной перчатке невольно сжалась. Зря! Зря он уснул, какие же глупые ошибки мы совершаем от отчаяния! Но ведь он хотел победить, победить, а не убивать… привести на свою сторону, а не толкать в безумие… хотя сам-то Генезис на тот момент был не слишком тверд в рассудке… Может, встреться они лицом к лицу, он сумел бы найти правильные слова, чтобы вернуть друга обратно?
Может быть, может быть… а вот все проспал и ничего не сделал. Герой новый, называется. Теперь возись с полоумным Вайсом и пытайся понять, что здесь происходит и что тебе со всем этим делать. Хотя бы – как разобрались с Метеором, куда делась Шин-Ра, что это за WRO такое, во главе которого стоит давний знакомец Рив и что, в конце концов, произошло с Дипграундом. Вайс отнюдь не желал сидеть тихо и спокойно, стремясь узнать, где его подчиненные и особенно бесценный братишка Неро. Одно счастье, не в том состоянии был глава Дипграунда, чтобы куда-то идти и что-то делать. Странная слабость и странные раны… Генезис плохо представлял, что за существо могло их нанести. В любом случае, твердо встать на ноги Вайс сможет не раньше, чем ещё через три-четыре месяца.
Пока же Генезис сделал ему единственную уступку – согласился долететь до развороченных пещер штаб-квартиры подземельщиков и принести сильверхеду его ганблейды. Про себя рыжий надеялся, что, вернув себе любимое оружие, Вайс немного успокоится и перестанет его доставать.
«Как ты мог их там забыть?!»
«Вы с Неро тоже Стикс из святилища забрать не позаботились» - съязвил Генезис – «Или считаешь, я должен был оружие забрать, а тебя там оставить? В следующий раз так и поступлю…».
Теперь ганблейды, тщательно завернутые в обрывок брезента и крепко стянутые бечевкой, лежали рядом с ним, под левой рукой. Кто бы ни разбирал развалины «реактора ноль», добраться до пещеры, где он спал, не успели. Можно было возвращаться обратно, но Генезис не хотел, предпочитая сидеть на мертвом реакторе, распластав по отвесной стене крыло, и меланхолично разглядывать пустоши.
* * *
Кто сказал, что свобода – это одиночество?
Не свобода это, а тяжкое бремя. Мы сами себя держим на цепи, прочнее которой нет в мире, в темнице, из которой нет и не может быть выхода в одиночку.
Когда Эльфи стояла во главе повстанцев, когда от каждого её решения зависели судьбы других людей и, быть может, жизнь мира – вот тогда она чувствовала себя свободной и сильной. Наверное, даже счастливой иногда. Как бы ни было временами тяжело и больно, была цель, были те, кто верил, шел следом и стоял рядом.
Была жизнь…
Сейчас это чувство возвращаться не спешило. Да, ей снова верили, да, она больше не была одна, да, делала то, что всегда хотела – защищала Гайю и живущих на ней людей. И никто ей в этом не мешал, наоборот, о таких возможностях и полномочиях когда-то даже мечтать не приходилось. Но к сердцу, на расстояние тепла, Эльфи не подпускала никого. Честно признаваясь себе, что боится это делать.
«Все, кто рядом со мной, обречены… только несчастья приношу…»
Она быстро нажала на тормоз, резко остановившись у приметной пары камней. Выключила фару, подождала, давая глазам привыкнуть к призрачной лунной полутьме, неподвижно глядя перед собой. Перевела взгляд на небо. На востоке еле светлело, пепельные мазки медленно проступали у горизонта. Хорошо над ней поработали два маньяка от науки – и в темноте-то она видит, и реакция-то на уровне солджеров...
Оставив за камнями байк, Эльфи прошла на давно облюбованную площадку, относительно ровную и успевшую порасти короткой жесткой травой. Трава густела и поднималась на глазах, не смотря на зиму. В Грассланде, Мидгаре, вообще в этой части Восточного континента никогда не было настоящей зимы – из-за омывающего берег мощнейшего теплого течения. Тучи, приходящие со стороны Северного Континента, здесь выливались дождем, хотя северную часть Кондора засыпало сугробами. Сейчас, после возвращения Омеги обратно в планету, место, где это произошло, задышало новой жизнью. Хотели подземельщики Гайю уничтожить, а вышло совсем наоборот.
Девушка постояла немного, держа меч в опущенной руке, запрокинув голову к небу и отвернувшись от развалин Мидгара. Несколько раз глубоко вздохнула. Для разминки сделала пару простейших ударов, крутанула меч «мельницей»…
…шаг вперед, замах, удар. Блок, шаг в сторону, выпад. Ещё шаг, удар с разворота…
…снова и снова, словно пытаясь рассечь то незримое, стянувшее по рукам и ногам, не дающее жить и дышать…
* * *
«Солджеры не кошки, но любопытство и нас губит» - про себя посмеивался Генезис, сидя в выбранном укрытии.
В самом деле, любопытно ему стало, кому и что могло понадобиться рано утром в этом Богиней забытом месте. На фоне темных развалин сложно заметить движение, незаметно подлететь ближе оказалось несложно. Часть пути он прошел пешком, на близком расстоянии не разглядеть летящую фигуру невозможно. Теперь он притаился за скальным пригорком, обычным для этих мест. Сверху и чуть сбоку, отличный обзор, сиди и любуйся.
И, не кривя душой, было чем любоваться.
К мысли о том, чтобы даже не выбрать карьеру военного, а уйти именно в действующую армию, к солджерам, маленький Генни пришел после того, как увидел тренирующегося отца лучшего друга. Хьюли-старший, легко размахивающий широким двурушником, покорил воображение рыжего мальчишки раз и навсегда. Старый воин, оценивающе посмотрев на юного Генезиса, заявил в категорической форме, что оружие такого типа ему не подойдет. Тонкая кость, худощавое сложение – и оружие ему требуется легче и тоньше. Генезис был согласен со всем и на все, искусство фехтования его заворожило. Отец Анджила стал его первым учителем, и гонял двоих друзей беспощадно, не делая скидок на возраст и то, что один был его собственным сыном, а другой – сыном лендлорда. Зато, когда они пришли в армию Шин-Ра и сдали все тесты на прием в солджеры, тренеры не могли на них нарадоваться.
Да… что бы там ни было на самом деле, истинным отцом Анджила был именно он… пусть не по крови, но по духу…
Две страсти было в жизни Генезиса – фехтование и Богиня, причем последнее причудливо сочеталось с любимой поэмой «Лавлесс». О Богине он грезил. Свое искусство всю жизнь улучшал, полировал и оттачивал, ревниво следя за друзьями. Стремился дотянуть, довести, стать первым среди равных, победить Сефирота и встать с ним вровень.
И в то же время, как мастер и подлинный ценитель, не мог не восхищаться чужим искусством. Сефирот дрался расчетливо, строго и отточено-резко, его техника была похожа на кристаллы льда, застывшие в хрупком совершенстве. Анджил был непоколебим, как скала, и сокрушителен, как камнепад. О чем Генезис иногда жалел, так это о том, что себя со стороны не видно – друзья же напрочь лишены поэтической жилки, чтобы дать правильное сравнение.
…А она была – ветром, легким, стремительным и неудержимым.
На границе гаснущей луны и первых бликов рассвета, в час, когда краски мира выцветают и съедаются предутренними тенями, она в своей черно-белой одежде выглядела удивительно гармонично и уместно. Взлетающий за спиной белый плащ, рассыпающиеся короткие темные волосы, тусклый блеск изящного клинка, отточенные движения – если бы не свист рассекаемого воздуха, дыхание и шелест травы под ногами, её можно было бы принять за сумеречное видение. Видение, завораживающее своей красотой.
…Вот только почему она движется так, словно сама себя боится? Ведь явно же способна на большее, так зачем осторожничает?
Генезис тихо выдохнул, непроизвольно поправляя рукава плаща. Смотреть на мастера меча можно долго, но другому мастеру гораздо интереснее попробовать себя в спарринге. У рыжего солджера кончики пальцев зудели от желания присоединиться к тренировке, а заодно выяснить кое-что. Воины такого класса по всей планете наперечет, Генезису казалось, что он знает всех, и, тем не менее – эту девушку видел впервые. Неужели за три года?..
Конечно, Генезис знал за собой дурное свойство потомственного аристократа – если чего-то захотелось, получить желаемое надо как можно быстрее и любым способом. Никакой муштрой, никакими лишениями и невзгодами она не вытравливалась. Служба в армии только привила терпение и привычку добиваться своего, во что бы то ни стало.
Вот и сейчас ему… захотелось. Тем более подойти к ней на нужное расстояние проще простого – девушка, без сомнений, находилась в неком подобии транса и мало что вокруг себя замечала, с мастерами такое случается. Вот если бы Генезис к ней шел с желанием убить… или, не важно, зачем, но с агрессией – тогда бы она почувствовала издалека. Он же испытывал только все усиливающееся любопытство с толикой восхищения.
Черное крыло растаяло, осыпалось перьями – незачем пугать незнакомку такой экзотикой. Рукоять Стикса привычно лежит в руке, кажется, что заскучавший клинок подрагивает от нетерпения. Осторожно спуститься, выйдя из-за укрытия. Сделать пару шагов, выбрать момент…
И одним стремительным движением вписаться в её выпад, поймав изогнутый к концу вутайский меч на лезвие своего красного. Клинки немелодично брякнули. К чести девушки, среагировала она мгновенно, высвободив оружие и отскочив назад. А каким взглядом наградила Генезиса – неописуемым! Возмущение, изумление, зарождающийся гнев – все в одном.
- Прошу прощения за то, что прервал, - Генезис был сама галантность – Но я не смог удержаться, - улыбнулся той самой улыбкой, от которой у женщин начинала кружиться голова – Редко встретишь достойного противника.
Девушка промолчала, настороженно посматривая из-под челки. Похоже, она была из той редкой породы дам, на которых обаяние Генезиса не действовало. Меч, между тем, держала в положении, из которого равно удобно как атаковать, так и защищаться – и с той небрежностью, что с головой выдает профессионала. Э, нет, не за три года! Чтобы вот так наловчиться обращаться с оружием, трех лет мало, её мастерство гораздо старше. И, кстати, в реальных боях она точно была, кровь видела. Кто такие солджеры, должна знать. Но – ни тени сомнения или страха.
Генезису стало ещё интереснее.
- Продолжим вдвоем? – продолжая улыбаться, предложил он – Раз случай свел нас здесь…
- Я сейчас не в том состоянии, чтобы с солджерами тренироваться, - негромко и очень спокойно ответила девушка. Голос у неё оказался чистый и звонкий – Тем более первого класса, - выразительно указала мечом на его форму.
Замечательно, звание вычислила сразу. Знать бы ещё, по чему – по цвету безрукавки или по характерной физиономии? Было же время, когда их троих каждая собака знала.
- Я тоже не в лучшей форме и вряд ли до стандартов первого класса дотягиваю, - он почти не приврал, после пробуждения Генезиса долго ломало, даже спустя столько времени он порой чувствовал себя неуверенно – Может, стоит попробовать?
В ответ заработал очередной подозрительный и сомневающийся взгляд. Ну, хоть меч она опустила, значит, прямо сейчас подвоха не ждет; а сомневается, видно, в своих силах – принять предложение или нет. Генезис, пользуясь паузой, внимательно и достаточно бесцеремонно разглядывал собеседницу. Самое главное, впрочем, он увидел сразу – глаза. Абсолютно нормальные, человеческие глаза без малейших признаков мако-обработки. Серые, вроде бы, но при таком освещении трудно разобрать. Может, серые, а может, серо-зеленые или вовсе голубые. Это что же надо с человеком сделать, чтобы, не купая в Мако, вывести на такой уровень? А так… странная девушка. Красавицей не назовешь, к тому же, на взгляд рыжего, слишком худая, заморенная какая-то, да и ростом не вышла… почти на две головы ниже его… И все же было в ней нечто, притягивающее взгляд. Не совершенство черт лица, не соблазнительная фигура – оно пряталось гораздо глубже, прорываясь во взгляде, в гордом повороте головы, в уверенных движениях воина.
Пауза затягивалась. Генезису начинало казаться, что девушка сейчас откажется и уйдет, но, в конце концов, она перестала хмуриться и кивнула:
- Хорошо. Попробуем…
Взгляд её тут же стал острым и сосредоточенным. Девушка вскинула меч движением, на языке фехтовальщиков означающим: «Ты мне не враг» - стандартное приветствие спарринг-партнера. Генезис, усмехнувшись шире, зеркально повторил её движение и атаковал. Так, вполсилы, примериваясь…
* * *
- Хватит на сегодня.
- Хм?.. – рыжий солджер, уже разворачивающийся для очередного удара, опустил меч и недовольно заломил брови.
Только-только он разогрелся, раззадорился, вошел во вкус – и вот вам, пожалуйста!
- Хватит, - повторила девушка, задыхаясь – Я ведь говорила… что… не в лучшем состоянии? – отступила ещё на шаг, устало оперлась локтем о камень. Искоса взглянула и усмехнулась уголком губ – Спасибо. Мне было… интересно. И полезно, - она нервным жестом потерла левый висок – Посмотреть, на что способна в реальном бою.
- Взаимно, - Генезис улыбнулся в ответ – Но не думаю, что в реальном бою ты сдалась бы так просто. И противника столь серьезного теперь редко встретишь, - уж чем-чем, а излишней скромностью он не страдал никогда.
- Да, упиралась бы до последнего, - со смешком подтвердила она. С прищуром взглянула на успевшее взойти солнце: - Мне пора. На базе уже обыскались, наверное.
- Пора так пора.
Схваткой Генезис увлекся, конечно, но не на столько, чтобы не заметить нашивку WRO на её рукаве. Очень полезное может получиться знакомство…
И ладно бы полезное. Рыжий просто хотел увидеть её еще раз. Да, не самая красивая… да, на ярком свету стало видно, насколько нездорово она выглядит, словно не оправилась от тяжелой болезни… Но перед глазами упорно стояло то, какой она была минуту назад, в азарте и вдохновении поединка – гордой, сильной и… прекрасной. Как могут в одном человеке так причудливо сочетаться хрупкая надломленность и внутренняя сила?
Увидеть ещё раз. Поединок продолжить. Поговорить, в конце концов, как следует – кто она, откуда, где научилась так драться, как к ней попал старинный вутайски меч. Сейчас заводить разговоры бесполезно, девушка торопится вернуться, к тому же явно недовольна исходом поединка. Гордая-то гордая, а возможности свои здраво оценивает. Понимает, что ещё чуть – проиграла бы вчистую.
- Часто ты сюда приезжаешь? – спросил Генезис, сам не заметив, как перешел от официально-вежливого «вы» к более дружескому обращению.
- Когда время есть.
Девушка рискнула, наконец, отлепиться от камня – и её легко, но заметно повело в сторону. Генезис немедленно подхватил собеседницу под локоть. Крылья крыльями, дезертирство дезертирством, а правила вежливого обращения с женщинами в него были с детства вколочены до уровня рефлексов. Девушка вздрогнула всем телом, выпрямилась и отступила в сторону. Гордая. И слабость свою показывать не любит.
«Точно как я!» - про себя восхитился рыжий.
- И когда оно в следующий раз будет? – поинтересовался нахально.
Она вскинула голову, посмотрела на него серьезно, во взгляде опять промелькнула настороженность. Что-то обдумала про себя. А глаза у неё все-таки серые, сумеречно-серые и замкнутые. От Генезиса, от всего мира – стена.
- Через неделю. Только вечером, - наконец, вынесла вердикт. И надо было слышать, как это было сказано! Несомненно, она привыкла командовать, более того, привыкла, что её приказы исполняются сразу и беспрекословно. Да кто ты такая, девушка-воин с мечом высшего класса, привычкой командовать и больным видом?
Девушка осторожно обошла мешающие камни, уселась на свой мотоцикл, взглянула на рыжего с затаенной усмешкой:
- Ну, до встречи, если придешь.
- До встречи. Приду, - вернул усмешку Генезис.
Байк взревел, трогаясь с места. В воздух поднялась мелкая пыль. И тут только рыжий сообразил, что…
- Эй! Подожди! – крикнул он, перескакивая через камни на то, что можно было с большой натяжкой назвать дорогой.
Она притормозила, обернулась недоуменно.
- Тебя зовут как?
Девушка пару секунд смотрела непонимающе, потом прыснула смехом. Распрямилась, тряхнула головой, отбрасывая упавшие на глаза пряди.
- Эльфи!
И рванула с места, скрываясь из виду.
Генезис смотрел ей вслед, пока пыль не осела в неподвижном воздухе. Потом вернулся туда, откуда прошедшей ночью наблюдал за одиночной тренировкой, забрал вайсовы ганблейды. Опять посмотрел в сторону, куда уехала его новая знакомая.
- Вот это женщина! – выдохнул восхищенно. Ухмыльнулся, запрокинув голову – Через неделю, значит?..
Похоже, что ближайшие семь дней терпеть закидоны Вайса будет намного проще, чем раньше.
* * *
Поднявшийся к обеду ветер разворошил примятую траву на полянке, сдул с неё черные перья. Одно перо налетело на скалу и застряло, зацепившись за жесткий лист колючки, выросшей в расщелине.
Близилась весна, очень ранняя, как всегда в этих местах. В обескровленные добычей Мако пустоши возвращалась жизнь – и колючка собиралась цвести, выпустив к небу пока ещё плотно сомкнутый бутон.
А небо уже утратило зимнюю ледяную прозрачность, наливаясь весенней синевой.
@темы: "Потерянные души", Final Fantasy VII