[listic]

Рассказик про времена Инквизиции. Когда я это писала, я была очень злой, поэтому Зверь Обоснуй меня не грыз, а просто мимо пробегал и хвостиком махнул.

- Отец Люций… куда прикажете поместить?
Инквизитор сумрачно изучал бесчувственного пленника.
- В камеры для особо опасных. В дальнюю.
Начальник внутренней стражи кивнул было… потом растеряно взглянул на Люция и робко уточнил:
- Но ведь там… тот, другой…
- Именно поэтому. Иди, сын мой. И будь осторожен.
Стражник коротко поклонился и отдал приказ. Люций проводил его взглядом, перекрестился и направился следом.
Далеко-далеко от старого замка, в упрятанном среди лесов Тайном городе, Великие Дома с ужасом следили за разворачивающейся на просторах Европы бойней, которую уже скоро назовут «кровавой баней».

* * *

…Первой эмоцией Илги по пробуждении было вялое удивление по поводу того, что он, оказывается, ещё живой. Конечно, живой – мёртвым не бывает так паршиво. Гарка мимоходом позавидовал погибшим товарищам… и очнулся полностью.
Погибшим?..
Да. Даже сквозь боль он это понял… успел увидеть и понять… а его, значит, оставили живым… Он тряхнул головой (о чём тут же пожалел, болела она зверски) и огляделся по сторонам. Чего и следовало ждать – камера. Узкая, но вытянутая в длину. В том конце кто-то тоже сидит, но это потом, потом… он ближе к выходу, в двери – зарешёченное окно… ого, а у двери-то толщина! – сквозь него проникают отблески факела. Наву этих скудных бликов хватило с избытком, чтобы оглядеться.
Так, что с ним самим? Неутешительно. После атаки этого сумасшедшего священника тело при малейшем движении прошивает болью. На запястьях и лодыжках – кандалы, от них цепи идут к стене, и хитрые-то они какие… Из таких вырываться – зря калечиться, и только. Хорошо тут знают, как навов в плену держать без всякой магии… подготовились, заразы!..
Откуда бы им знать, кстати?
Илга решил об этом пока не думать. И посмотрел на другого пленника. Тот сидел, съёжившись, в своём углу и на его шевеления не реагировал. То ли спал, то ли в беспамятстве валялся, как Илга минуту назад, то ли ему всё было безразлично. Одежду старательные тюремщики довели до состояния неопознаваемой рванины. Длинные – кстати, слишком уж длинные – волосы когда-то, наверное, были очень светлыми, а сейчас стали просто грязными.
Что-то в этой неподвижной фигуре Илгу насторожило.
Но понять, что именно, он толком не успел, потому что цепи дрогнули и шустро потянули его к стене. Где-то там, похоже, был механизм, и сейчас его привели в действие. Нав оказался притянут к стене – не дёрнешься.
Дверь скрипнула и вошли двое.
- Новый?
- Да, святой отец, сегодня привели.
Они разговаривали так, словно его тут не было. Или он был чем-то бессловесным и неразумным. Илга в ответ кривил губы и высокомерно смотрел мимо них на стену.
- Когда приступите?
Нав внешне не дрогнул. А в душе стало совсем тоскливо.
- Завтра с утра. Сегодня у меня другие дела. Пойдём, брат… хотя подожди.
«Классическая обработка» - мысленно хмыкнул нав.
Один из инквизиторов – главный, судя по всему – повернулся к другому пленнику и резко спросил:
- Ещё не передумал?..
Сосед Илги шевельнулся и, не поднимая головы, устало ответил:
- Идите вы… к навам в Цитадель. Они вам рады будут…
Инквизитор пожал плечами, кивнул товарищу и вышел за дверь.

…Опешивший нав во все глаза смотрел на соседа по несчастью. Невероятно… но и ошибки быть не может. Вот что ему показалось странным! У него же кандалы… серебряные! Для тюрьмы – слишком дорогостоящая придурь. И в том углу должно быть куда темнее. Туда же отблески факела из коридора не достают.
Цепи провисли. Илга опустился на холодный пол, продолжая разглядывать соседа.
- Эй… голову подними! – хрипло позвал он.
Тихий смешок:
- Догадался?.. – но голову поднял.
И посмотрел так… Илга на миг забыл, что они оба прикованы, и подобрался для боя. Асур взглянул на него с откровенной брезгливостью и снова опустил голову. Дескать, такая ты гадость, что и смотреть на тебя не хочется.
Гарка выдохнул сквозь зубы.
Дивное соседство…

* * *

Зря Илга думал, что хуже, чем после атаки святого, ему быть не может.
Очень даже может.
Снова камера, снова цепи, но теперь путь от двери до угла отмечен чёрными каплями. Рядом стоит грубый кувшин с водой, на нём – кусок вроде бы хлеба.
И больно…
- Хорошо тебя обработали, - одобрительно заметил асур.
- Заткнись…
- …профессионально, - с ехидцей продолжил он – Знать бы, кто подучил – поблагодарить за усердие.
- А иди ты…
- В подвалы Цитадели? – асур откинулся к стене – Спасибо, здесь тот же результат на выходе.
Илга прикрыл глаза:
- Как тебя с допроса приведут, я тоже порадуюсь.
Асур рассмеялся:
- Метод не принёс результата. Видишь ли, я во время войны родился, когда… не важно, впрочем… Боли я не чувствую.
- Совсем?!
- Ага, - подтвердил весело – Как они в этом убедились, пошли в психическую атаку… Ты, судя по всему, должен действовать мне на нервы.
- И как? – злорадно поинтересовался нав – Действую?
- Ещё бы, - он отвернулся к стене.

* * *

- …не понимаю…
- Чего?
- Да зачем мы им нужны?! Если я что-то понимаю, Инквизиторы нас давно должны были бы казнить при большом стечении народа. А эти всё спрашивают что-то…
- Зачем-то нужны, - асур чуть заметно пожал плечами – Мне это безразлично.
- Да, и не хочешь знать, зачем страдаешь? – всё-таки в темнице даже разговоры с врагом – спасение.
- Безразлично – повторил асур – Я не собираюсь здесь умирать. А эти – что бы не хотели, не получат.
- Надеешься на своих?
Он прикрыл глаза и еле заметно улыбнулся:
- Есть у челов замечательная поговорка…
И замолчал, а Илга не стал спрашивать, какая.

* * *

Чувство времени наву отказало напрочь. Сколько дней прошло – он не смог сказать. Зато заметил, что сосед его не ест. Пленников кормили так, чтобы они ноги не протянули, но даже к этому пайку асур не прикасался, только воду пил.
- Крыс разводишь? – съехидничал как-то Илга.
- Крысы здесь не водятся – равнодушно отозвался асур – Они там, выше… поближе к кладовым… Здесь им поживиться нечем. Пленников на нижнем уровне мало, долго они не задерживаются, а мы с тобой, сам знаешь, малосъедобные.
Тогда разговор оборвался. Но через несколько дней (Илга надеялся, что правильно высчитал их по сменам стражи) события понеслись колесом с горы.

- …У тебя имя есть?
Илга вздрогнул. Асур никогда не заводил разговор. Отвечал всегда, но первым не начинал. С чего бы вдруг?..
- Есть. Илга.
- А я Эйкин, - не успел нав перехватить разговор, как асур задал следующий вопрос – Выйти отсюда хочешь?
- Издеваешься?!!
- Отнюдь, - Эйкин разглядывал врага в упор – Я знаю, как отсюда можно выйти. Но сам я не дойду.
- И хочешь, чтобы я тебя тащил… Они тебя по голове не били, случаем?
- Как ни удивительно, нет.
- Почему тогда такой бред говоришь?
- Это не бред, - Эйкин покачал головой – Это вполне разумно… Ты хочешь отсюда выйти. Я хочу отсюда выйти. Инквизиторы, когда поймут, что ничего не добьются, обоих прикончат. Сидеть и ждать помощь – бесперспективно. Ты сможешь отсюда выйти, но не знаешь как. Я знаю, как, но сил не хватит. Если ты мне поможешь… Светом клянусь – выведу на свободу.
Илга охнул. Это не дурь. Это серьёзно. Асуры к своей Стихии относились весьма трепетно и всуе не поминали. А уж клятву именем давать!..
- Валяй, выводи. До выхода не трону…
Асур ухмыльнулся:
- Договор… А теперь слушай. Мы находимся на нижнем уровне подземелий. Замок этот строился на основании ещё более древнего, чудского. И подвалы эти сохранились со времён империи рыжих…
- Так! Я понимаю, к чему ты клонишь… тут могут быть тайные ходы?
- Они тут есть. В этой камере. И не тайные, на самом виду, только никто уже систему знаков не понимает…
- И откуда ты всё знаешь?
- Мне по генетическому статусу положено. Помолчи, а?..
Вот когда Илга понял, зачем Эйкин от еды отказывался. Попутно припомнил некоторые физические особенности извечных врагов.
Дело в том, что кисти у них – узкие и длиннопалые. И ненамного толще запястий. И вообще асуры существа сложения, на непосвящённый взгляд, хрупкого. Илга знал, насколько эта хрупкость обманчива – Эйкин, будь он здоров, силой и проворством ему не уступил бы. Сейчас же, после плена и голодовки, он казался просто бесплотным и…
…и, повозившись какое-то время, выдернул руки. Надевали-то кандалы, когда он только сюда попал. А Илга понял, что асур действительно боли не чувствует. Изнутри «браслеты» были снабжены крохотными серебряными шипами – не дергаться, особо не почувствуешь, а вот так вынимать – вся кожа в клочья… Эйкин уже возился с ножными кандалами при помощи откопанной где-то железяки. Боль можно игнорировать какое-то время, но, когда асур закончил и подполз к соседу – ноги его действительно держали – Илга увидел, что у него совершенно спокойные глаза.
Он действительно ничего не чувствует!..
- Пошли, что ли?
- Куда? – хмуро спросил нав.
- Туда, где я сидел…

А потом были заброшенный ход, по которому надо было продираться на ощупь. Илга злился, ведь навам тьма – дом родной. А тут она была определённо недружелюбной.
- С-слушай… ты… у вас же кровь должна светиться! – от безнадёжности обратился он к асуру.
Эйкин закашлялся у него над ухом:
- Когда энергия есть. Читай внимательней хроники.
- За совет… спасибо. Как… выберусь – прочту…

- …Стенка, - Илга для большей наглядности постучал по ней костяшками пальцев – Куда дальше, проводник? Ответвлений не было.
- Сейчас… - пробормотал Эйкин – Я сейчас… посмотрю…
Слышно было, как он шарит по стене. Радостный возглас – что-то нашёл. И тишина.
- Механизм заклинило?.. – забеспокоился Игла.
«В таком случае – тебя первым удавлю» - подумал про себя.
- Нет… погоди…
У стены зашуршало.
Что-то стронулось.
И открылось…
- Спящий!.. – нав, не веря своему счастью, вывалился наружу – Ночь! Звёзды… ветер… Свобода!.. Вывел!
- Да, - едва слышно прошелестел Эйкин – Я своё слово выполнил. Я вывел тебя на свободу…
Удара в спину Илга не почувствовал.
Просто ночь померкла, сменившись Тьмой истинной.
- Вывел, - повторил Эйкин, вытирая стилет о траву – А вот жизнь сохранить не обещал…
Посмотрел на своё оружие, досадуя, что не смог пустить в ход раньше. Этот стилет был с ним, сколько он себя помнил. Память о матери, умершей родами. Не спасли. Его, младенца, едва вытащили… С этим оружием его не разлучат никакие враги, даже Инквизитор. Даже смерть. Это часть его самого.
Его можно временно заблокировать серебряным браслетом – и только…
Эйкин прищурился на звёздное небо и тихонько позвал на родном языке:
- Хельга, альвитр… я здесь, я жив… откликнись…

* * *
Когда отец Люций, придя в камеру, обнаружил открытый подземный ход и прошёл по нему до конца, у выхода он нашёл только мёртвого нава.