[listic]

Единственное (увы мне!) исполение с Круга Молний...
На заявку: "Вальдес мужественно пьет пиво за компанию с Кальдмеером".


- Олаф, а знаете, вы почти идеальный пленный…
- Почти?
- Ну, не капризничаете, не скандалите, особого обращения не требуете, не молчите, как марагонец на допросе… ещё бы сообщали, когда вам плохо – цены бы не было!
- Я достаточно хорошо себя чувствую.
- Да ну? – Вальдес полон скептицизма.
- Учитывая ранения… - Кальдмеер неопределенно дергает здоровым плечом.
- И у вас совсем-совсем нет просьб? Поймите, раньше у меня военнопленных гостей не было, я так, чисто умозрительно…
- Совсем, - Олаф неожиданно улыбается, как-то понимающе, и попытался окончательно свести разговор к шутке: - Пива вы мне точно не нальете, у вас другие вкусы, к тому же врач запретил…

Ротгер Вальдес очередной раз совершил невозможное.
Он удивил Ойгена Райнштайнера.
Невозможное случилось вечером, не таким уж поздним, но темным – зимой в Придде очень рано темнеет. Ойгена отпустил регент, и бергер честно собирался заняться заранее назначенными на этот вечер делами, как, нарушая все планы, из снежной круговерти выскочил сосредоточенный Бешеный. Увидел Ойгена, просиял и рванул навстречу. Не успел тот начать мысленно корректировать планы, как его с ходу огорошили:
- Ойген, вас-то мне и надо! – радостный полукровка напоминал что-то хищное и летучее, завидевшее добычу – Вы-то наверняка знаете, где в этой кошкиной Придде отыскать хорошее пиво!
Бергер честно попытался свести в единую систему координат марикьяре и пиво. Сходиться они отказывались категорически.
- Хорошее пиво? – уточнил на всякий случай.
- Лучшее, - энергично подтвердил Вальдес – Моя бергерская половина оскорблена многолетним пренебрежением и жаждет реванша. Поэтому – только лучшее.
- Темное или светлое?
Судя по вытянувшейся физиономии Вальдеса, о том факте, что пиво бывает разным, он до сих пор не подозревал.
- Я не думаю, что вам стоит начинать с такой экзотики, как пиво красное или зеленое, к тому же, их сейчас будет трудно достать, - добил Ойген – Поэтому темное – или светлое?
Марикьяре с трудом сфокусировал на Ойгене собравшиеся в кучку глаза.
- И темное... и светлое… - Ротгер тряхнул головой – Да здравствует разнообразие!
Причем последние слова были произнесены с интонацией «Умирать, так с музыкой!».

…К постоянному присутствию Вальдеса Руппи давно привык, более того, воспринимал это уже не как данность, но как нечто приятное. Но то, что что-то было не так, он понял сразу, как вошел в отведенные им комнаты. Обычно в начале вечера слышно было одного Вальдеса – Олаф молчал, Руппи стеснялся, и Бешеный трепался до тех пор, пока гости не оттаивали и не подхватывали разговор. Сейчас же, наоборот, говорил Олаф, с подозрительно знакомыми Руппи наставительными интонациями.
- …поэтому, Ротгер, тут очень важна закуска… Руппи? Заходи, не мнись у двери.
- А… что это вы ту делаете? – адъютант бочком-бочком проскользнул в комнату.
- Пиво пьем, - с похоронной интонацией ответил спрятавшийся за кружкой Вальдес.
- Пока ещё не пьем. Только готовимся. Итак, Ротгер, когда правильная закуска готова, можно приступать к самому пиву… Что же вы смотрите на меня с таким ужасом? Это не сложнее правил обращения с кэналлийским, которые вы мне пытались втолковать.
- Угу… - теперь Бешеный смотрел с ужасом не на Олафа, а на кружку. Полную до краев, с шапкой аппетитной пены.
- Ну же, вам понравится!
- Угу, - повторил Ротгер, растерявший все свое красноречие.
Выдохнул, зажмурился и, приняв вид идущего на Подвиг, отхлебнул. Олаф и Руппи с интересом наблюдали, адмирал – с доброжелательным, адъютант – с явно нездоровым. Ожидания Руппи не оправдались, Ротгер не думал падать замертво и даже на отплевывался. Проглотил, прокашлялся и сдавленно заявил:
- Ну, наверное, даже ничего…
- Я не согласен с вашей оценкой, пиво прекрасное.
- Я в нем не разбираюсь… - Вальдес торопливо стянул что-то со стола, зажевал, потряс головой – Продолжим?
- А… можно и мне тоже?
- Можно! – с энтузиазмом поддержал Вальдес героический порыв – Руперт, наливайте!
- Хватит ли на троих?
- Хватит!..

Вечер завершился как обычно – с разговорами о море, байками о делах давно и не очень минувших дней и наставлениями юному поколению в лице Руппи. Впрочем, закончился вечер для Олафа, а вот Руппи куда-то утянули под клятвенное обещание вернуть в целости и сохранности. При этом Вальдес делал таки большие глаза и строил такие заговорщицкие рожи, что Руппи пошел без возражений.
Кальдмееру никогда не везло в азартных играх, но сейчас он был готов спорить, если бы было, на что – эти двое, запершись у Вальдеса в комнате, распивают кэналлийскую «Кровь» и страшно клянутся друг другу никогда не брать в рот «эту гадость». По крайне мере, Вальдес точно клянется, Руппи-то на последней кружке впал в обнадеживающую задумчивость.
Олаф только улыбнулся, представив эту картину. «Ничего эти южане в пиве не понимают…».